1

 

Глава 1

 

Первые философы-экономисты: греки

 

3

 

Как обычно, все началось с греков. Античные греки стали первым цивилизованным народом, применившим свой разум для систематического осмысления окружающего их мира. Греки были первыми философами (philo sophia — любители мудрости), первым народом, который стал глубоко задумываться и осмыслять то, каким путем знания об окружающем мире добываются и проверяются. Другие племена и народы, как правило, считали природные явления прихотью богов. Например, сильная гроза могла быть приписана чему-то, что раздражало бога грома. Вызвать дождь или обуздать ужасные грозы — означало выяснить, какие действия человека угодны богу дождя или умилостивят бога грома. Такие люди любые попытки обнаружить естественные причины дождя или грома сочли бы глупостью. Вместо этого следовало понять, чего хотели соответствующие боги, а затем попытаться удовлетворить их желания.

 

Грекам, наоборот, хотелось задействовать свой разум — свою способность наблюдать и логически мыслить — с целью исследования и познавания мира. Поэтому они постепенно перестали беспокоиться о прихотях богов и занялись изучением окружающих их реальных объектов. Ведомые, в частности, великим афинским философом Аристотелем (384–322 гг. до н.э.), блестящим и творческим систематизатором, который в более поздние эпохи получил известность как Философ, греки развили теорию, метод рассуждения и науку, которые позднее стали называться .

 

1.1 Естественный закон

 

В основе естественного закона лежит фундаментальная идея, гласящая, что для того, чтобы быть, нужно быть чем-то, то есть, какой-то конкретной вещью или сущностью. Не существует абстрактного бытия. Все, что есть, является конкретным предметом, будь то камень, кошка или дерево. Эмпирическим путем был установлен факт, что во Вселенной имеется более, чем одна-единственная вещь; в реальности существуют тысячи, если не миллионы видов вещей. Каждая вещь имеет свой собственный набор свойств или атрибутов, свою природу, что и отличает ее от вещей других видов. Камень, кошка, вяз; у каждого есть своя особая природа, которую человек может обнаружить, исследовать и определить.

 

4

 

Если возможно обнаружить и исследовать природу сущностей X и Y, то возможно обнаружить, что происходит и при взаимодействии этих сущностей. Предположим, например, что когда определенное количество X взаимодействует с данным количеством Y, получается определенное количество еще одной сущности Z. Тогда можно сказать, что причиной полученной Z стало взаимодействие Х и Y. Так химики могут обнаружить, что когда две молекулы водорода взаимодействуют с одной молекулой кислорода, то в результате получается одна молекула нового объекта, воды. Все эти сущности — водород, кислород и вода — обладают конкретными, доступными для изучения свойствами, или природой, которую возможно определить.

 

Тогда очевидно, что понятия причины и следствия являются неотъемлемой частью анализа естественного закона. События в мире можно проследить вплоть до взаимодействия конкретных сущностей. Поскольку их природные свойства даны, и их возможно определить, при аналогичных условиях взаимодействие различных сущностей будет воспроизводимым. Одни и те же причины всегда будут давать один и тот же результат.

 

Для философов-последователей Аристотеля логика была не отдельной и изолированной дисциплиной, но неотъемлемой частью естественного закона. Так, основной процесс определения сущностей «классической» или Аристотелевой логики приводит к закону тождества: вещь не может быть ничем иным, кроме того, чем она является: а это а.

 

Тогда отсюда следует, что сущность не может быть отрицанием себя. Или, иначе говоря, получаем закон непротиворечия: вещь не может быть и а, и не а.  а не является и не может быть не а.

 

Наконец, в нашем мире многочисленных видов сущностей, что-то должно или быть а или не должно им быть; иначе говоря, это будет а либо не а. Ничто не может быть и тем, и другим. Это приводит к третьему, хорошо известному закону классической логики — закону исключенного третьего: во Вселенной все либо а, либо не а.

Но если каждая сущность во Вселенной, если водород, кислород, камень или кошки могут быть определены, а их природа исследована то, значит, познаваем и человек. У человеческих существ также должна быть своя природа, свои определенные свойства, которые могут быть изучены и из которых возможно извлечь знание. Человеческие существа являются уникальными во Вселенной, потому что они могут и познают себя и окружающий их мир и пытаются выяснить, какие им следует преследовать цели и какие средства они могут использовать для их достижения.

 

Понятие «хороший» (и, следовательно, «плохой») имеет отношение только к живым существам. Так, камни или молекулы не имеют никаких целей или намерений, любое представление о том, что может быть «хорошим» для молекулы или камня справедливо считалось бы странным. Однако то, что может быть «хорошим» для вяза или для собаки, приобретает великий смысл: в частности, «хорошим» является то, что ведет к выживанию и процветанию живого существа. «Плохим» является все то, что вредит жизни или благополучию живого существа. Таким образом, можно разработать этику «вяза», выяснив, какими должны быть условия для наилучшего роста и поддержания жизни вязов: почва, солнце, климат и т.д.; и избегая условий, которые считаются для вязов «плохими»: болезни, засуха и т.д. Подобный набор этических свойств можно разработать для самых разных видов животных.

 

Таким образом, с позиций естественного закона этика имеет смысл только по отношению к живым существам (или видам). То, что хорошо для капусты будет отличаться от того, что хорошо для кроликов и, в свою очередь, будет отличаться от того, что хорошо или плохо для человека. Этика каждого вида будет иметь отличия, соответствующие его природе.

 

5

 

Человек является единственным видом, который может — и действительно должен — разработать собственную этику. Растения не обладают сознанием и, следовательно, не могут выбирать или действовать. Сознание животных узко перцептивное, они не способны мыслить концептуально: они не обладают способностью формулировать идеи и действовать в соответствии с замыслом. Человек, согласно знаменитому высказыванию Аристотеля, это единственное разумное животное — вид, который использует разум для восприятия ценностей и этических принципов и который действует с целью достичь эти цели. Человек действует; то есть, он принимает ценности и цели, и выбирает пути для их достижения.

 

Таким образом, человек, пребывая в поисках цели и способов их достижения, должен исследовать и работать, оставаясь в рамках естественного закона: свойств самого себя и свойств других сущностей и способов, с которыми ему, возможно, придётся взаимодействовать.

 

Западная цивилизация в огромной степени является греческой; и две великие философские традиции Древней Греции, во многом сформировавшие мышление Запада, были традициями Аристотеля и традицией его великого учителя и антагониста Платона (428–347 гг. до н.э.). Как уже было сказано, каждый человек в глубине души относится либо к последователям Платона, либо к последователям Аристотеля и граница проходит по всей линии соприкосновения этих учений. Платон первым применил подход с позиций естественного права, который Аристотель развил и систематизировал; однако основные направления были совершенно разными. Для Аристотеля и его последователей, существование человека, как и всех других существ, является «случайным», то есть не является необходимым и вечным. Только Божье Существование необходимо и существует вне времени. Случайность человеческого существования является просто неотъемлемой частью естественного порядка и должна быть принята в качестве таковой.

 

Однако для платоников, особенно как это сформулировал последователь Платона египтянин Плотин (204–270 гг. н.э.), эти неизбежные ограничения естественного состояния человека являются неприемлемыми и должны быть преодолены. Для платоников действительное, конкретное, фактическое существование человека во времени было слишком ограниченным. Вместо этого существование (которое включает в себя все, что каждый из нас когда-либо видел) они понимали, как грехопадение, падение с вершин изначального несуществования, идеального, совершенного, вечного бытия человека, богоподобного совершенства и, следовательно, ничем не ограниченного. Платоники весьма причудливым языком описывали это идеальное и несуществующее существо как действительно существующее, истинной сущностью человека, от которой мы все были отчуждены или отрезаны. Природа человека (и всех других сущностей) в нашем мире состоит в том, чтобы быть чем-то и существовать во времени; однако в понимании платоников действительно существующий человек должен жить вечно, жить вне времени и не иметь никаких ограничений. Следовательно, человек пребывает на земле в состоянии деградации и отчуждения, и его предполагаемая цель должна состоять в том, чтобы найти свой собственный путь назад к «истинной» безграничной и совершенной личности, к своему якобы исходному состоянию. Разумеется, все это принимается баз каких-бы то ни было доказательств — и в самом деле, ведь сами по себе доказательства есть ограничения и, следовательно — в понимании платоников — все портят.

 

Как мы убедимся в дальнейшем, взгляды Платона и Плотина на якобы отчужденное состояние человека оказали большое влияние на работы Карла Маркса и его последователей. Другим мыслителем, взгляды которого радикально расходились с аристотелевской традицией, ставшего предтечей Гегеля и Маркса, был философ раннего досократовского периода Гераклит Эфесский (c.535–475 до н.э.).

 

6

 

Он был досократиком в том смысле, что был предшественником великого учителя Платона Сократа (470–399 до н.э.), ничего не написавшего, но труды которого дошли до нас в интерпретации Платона и некоторых других своих последователей. Гераклит, которому греки дали меткое прозвище «Темный», учил, что иногда противоположности — а и не а — могут быть идентичными или, другими словами, что а может быть не а. Такое пренебрежение элементарной логикой можно было бы, вероятно, простить кому-то вроде Гераклита, который писал еще до того, как Аристотель разработал классическую логику, однако трудно оставаться столь же толерантным к его более поздним последователям.

 

1.2 Политика полиса

 

Когда человек, используя свой разум, переносит свое внимание с неживого мира на мир самого человека и на социальную организацию, тогда чистому разуму становится трудно избежать предубеждений и предрассудков, накладываемых политическими рамками эпохи. Это утверждение справедливо по отношению ко всем грекам, включая Сократа, Платона и Аристотеля. Греки жили в малых городах-государствах (полисах), и некоторые из них оказались способны создать собственные заморские империи. Крупнейший город-государство Афины занимал территорию площадью всего около одной тысячи квадратных миль или половину площади современного штата Делавэр. Ключевым аспектом греческой политической жизни было то, что город-государство находился под властью жесткой олигархии привилегированных граждан, по большей части крупных землевладельцев. Большинство населения города-государства составляли рабы или осевшие здесь иностранцы, первые, как правило, занимались ручным трудом, вторые — коммерцией. Гражданство было исключительной привилегией потомков граждан. В то время, как греческие города-государства колебалась между прямой тиранией и демократией, в почти «демократических» Афинах, например, привилегии демократического правления были актуальны лишь для 7 % населения, все остальные были либо рабами, либо иностранцами-поселенцами.  (Так, в Афинах V в. до н.э. при населении в 400 тыс. человек, число граждан было всего около 30 тыс.)

 

Будучи привилегированными землевладельцами, живущими за счет налогов и продукции, производимой рабами, афинские граждане располагали досугом для проведения голосований, дискуссий, занятий искусством и — для особо умных — философией.

 

Хотя философ Сократ сам был сыном каменотеса, его политические взгляды были сверхэлитарными. В 404 г. до н.э., деспотическое государство Спарты завоевало Афины и установило господство террора, получившее известность как правление Тридцати тиранов. Когда годом позже афиняне свергли этот недолговечный режим, восстановленная демократия казнила пребывавшего уже в преклонном возрасте Сократа, обвинив его в симпатиях к спартанскому правлению. Этот опыт склонил Платона, блестящего молодого ученика Сократа, отпрыска знатного афинского семейства к, как сегодня это можно было бы определить, «ультраправой» приверженности аристократическому и деспотическому правлению.

 

7

 

Десять лет спустя на окраине Афин Платон основал собственную академию, мозговой центр, в котором не только учили абстрактной философии и проводили исследования, но также разрабатывали политические программы социального деспотизма. Сам Платон трижды безуспешно пытался установить деспотический режим в городе-государстве Сиракузы, и при этом не менее девяти студентов Платона сумели утвердиться в качестве тиранов в различных городах-государствах по всей Греции.

 

Хотя Аристотель был политически более умеренным, чем Платон, его аристократическая приверженность полису была вполне очевидна. Аристотель родился в прибрежном македонском городке Стагире, в аристократической семье и в 367 г. до н.э., и в возрасте 17 лет поступил студентом в Академию Платона. Там он оставался до самой смерти Платона 20 лет спустя, после чего покинул Афины и, в конце концов, вернулся в Македонию, где был принят ко двору короля Филиппа и стал наставником молодого Александра Великого, будущего завоевателя мира. В 335 г. до н.э. после восшествия Александра на престол, Аристотель вернулся в Афины и основал собственную школу философии в Лицее, откуда его великие произведения и дошли до нас в виде лекций, составленных им самим или записанных его учениками. После смерти Александра в 323 г. до н.э., афиняне почувствовали себя достаточно свободными, чтобы выплеснуть весь свой гнев в адрес македонян и их сторонников. Аристотель был изгнан из города и вскоре после этого умер.

 

 Приверженность сократиков аристократии и сама жизнь в условиях олигархического полиса оказали на них большее влияние, чем разнообразные экскурсы Платона в область теоретических коллективистских утопий правого толка или практические попытки его учеников установить тиранию. Поскольку именно социальный статус и политические склонности сократиков обуславливали их этическую и политическую философию и их экономические взгляды. Так, согласно и Платону, и Аристотелю, «хорошо» для человека не то, чего человек добивается индивидуально, и не то, что каждый человек наделен правами, которые не должны ущемляться или на которые не должно быть посягательств со стороны ближнего. Для Платона и Аристотеля естественным было считать «хорошим» не то, что совершается индивидом, но что совершается полисом. Понятия добродетели и хорошей жизни были ориентированы скорее на полис, чем на индивида. Все это означает, что идеи Платона и Аристотеля были насквозь этатистскими и элитарными. К сожалению, этим этатизмом пронизана вся «классическая» (греческая и римская) философия; на христианскую и средневековую мысль он оказал столь же сильное влияние. Поэтому классическая философия, опирающаяся на «естественный закон», сначала в Средние века, а затем в XVII и в XVIII вв., так и не получила дальнейшего развития на основе «естественных прав» личности, на которые не может посягать ни человек, ни государство.

 

Непосредственно в экономической сфере этатизм греков означал обычное для аристократов превозношение мнимых достоинств военного искусства и сельского хозяйства, а также широко распространенное презрение к труду и торговле и, следовательно, к стремлению зарабатывать деньги и искать возможности для получения прибыли. Так, Сократ открыто презирая труд, как нездоровый и вульгарный, цитирует высказывание царя Персии о том, что на сегодняшний день самые благородные искусства — это сельское хозяйство и война. И Аристотель писал, что никаким достойным гражданам «не должно быть позволено осуществлять никакую низкую механическую работу или перевозку, в силу ее подлости и разрушительности для добродетели».

 

8

 

Более того, главенство греческого полиса над личностью стало причиной смутных представлений греков об экономических инновациях и предпринимательстве. В конце концов, предприниматель, динамичный новатор, есть воплощение индивидуального эго и творчества и, следовательно, предвестник часто доставляющих беспокойство социальных изменений, а, равно, экономического роста. Этический идеал греков и Сократа в отношении человека не распустился и не расцвел на основе внутренних возможностей, но сформовавшийся общественно-политический монстр отвечал скорее требованиям полиса. Эта разновидность социального идеала создавалась в целях пропаганды застывшего общества, в котором все определяется политическим статусом и, совершено определенно, не того общества, которое составляют творческие, энергичные люди и новаторы.

 

1.3   Первый «экономист»: Гесиод и проблема редкости благ

 

Было бы заблуждением полагать, что древние греки были «экономистами» в современном понимании. Закладывая основы философии, они размышляли о человеке и его мире, и в их философствованиях попадаются отдельные элементы политико-экономических или даже строго экономических мыслей и идей. Однако трактатов по экономике per se никто не писал. Это правда, что термин «экономика» греческого происхождения и является производным от греческого oikonomia, однако oikonomia означает не экономика в нашем понимании, но «искусство ведения домашнего хозяйства», и в воображаемых трактатах по «экономике» обсуждалось бы то, что сегодня можно было бы назвать технологией домоводства – дело наверно полезное, однако это, определенно, не то, что мы считаем сегодня экономической наукой. Более того, существует опасность, избежать которой, к сожалению, не удалось многим одаренным историкам экономической мысли, усматривающим в обрывочных фразах древних мудрецов, знания, которые сегодня накопила экономическая наука.

 

Разумеется, мы не должны упустить из виду никого из гигантов прошлого, и в то же время также следует избегать «презентизма» — зацикленности на нескольких непонятных фразах, когда превозносятся предполагаемые, но несуществующие предшественницы изощренных современных концепций.

 

Честь называться первым греческим мыслителем-экономистом принадлежит поэту Гесиоду из Беотии, жившему в очень ранней Древней Греции в середине VIII в. до н.э. Гесиод крестьянствовал в маленькой, самодостаточной сельскохозяйственной общине деревни Аскра, которую описывал: «тягостной летом, зимою плохой, никогда не приятной» (Гесиод, «Труды и дни» — перевод В. Вересаева). Поэтому он не понаслышке был знаком с вечной проблемой редкости, скупости ресурсов, которая так контрастирует с многообразием целей и желаний человека. Большая поэма Гесиода «Труды и дни», содержащая сотни стихов, предназначалась для сольной декламации с музыкальным сопровождением. Однако Гесиод не просто развлекал публику, он был дидактическим поэтом и часто прерывал сюжетную линию, обучая свою публику традиционной мудрости или правилам человеческого поведения. Из 828 стихов поэмы первые 383 посвящены фундаментальной экономической проблеме редких ресурсов, необходимых для достижения многочисленных и разнообразных человеческих целей и желаний.

 

9

 

Гесиод тоже разделял широко распространенный религиозный или племенной миф о «Золотом веке», о предполагаемом исходном положении человека на земле, которое было подобно эдемскому, о райском безграничном изобилии. В том первоначальном Эдеме, конечно же, не было никаких экономических проблем, никаких проблем редкости, поскольку все желания человека исполнялись мгновенно. Но теперь все стало по-другому, и «людям никогда не отдохнуть от трудов и горестей дневных и от гибели ночной». Причина такого униженного положения — всеохватывающий дефицит, результат изгнания человека из рая. В виду редкости, отмечает Гесиод, труд, материалы и время должны распределяться эффективно. Более того, редкость может быть частично преодолена только путем энергичного приложения труда и капитала. В частности, труд-работа — имеют решающее значение, и Гесиод анализирует жизненные факторы, которые могут побудить человека отказаться от богоподобного состояния лени. Первая из этих сил, это, конечно, базовые материальные потребности. Однако к счастью, потребности подкрепляются социальным неодобрением лени и желанием подражать стандартам потребления, чтобы было «как у людей». По Гесиоду подражание приводит к развитию здорового духа соперничества, который он называет «хорошим конфликтом», важнейшей силой, помогающей избавиться от фундаментальной проблемы редкости благ.

 

Чтобы конкуренция оставалась честной и гармоничной, Гесиод энергично отвергает такие несправедливые методы приобретения богатства, как грабеж, и выступает за верховенство закона и уважение к правосудию, чтобы в обществе установились гармония и порядок, и чтобы конкуренция развивалась в согласии и справедливости. Совершенно очевидно, что Гесиод гораздо более оптимистично смотрел на экономический рост, труд и энергичную конкуренцию, чем это делали три с половиной столетия спустя гораздо более изощренные философы Платон и Аристотель.

 

1.4 Досократики

 

Человеку свойственно ошибаться и даже совершать глупости и, следовательно, история экономической мысли не может ограничиться описанием одного только накопления и развития экономических истин. Она также не должна осталять без внимания ошибки, повлекшие за собой серьезные последствия, то есть ошибки мыслителей, оказавших, к сожалению, большое влияние на последующее развитие дисциплины. Одним из таких мыслителей был древнегреческий философ Пифагор Самосский (около 570–500 гг. до н. э.), который спустя два столетия после Гесиода основал школу мысли, утверждавшую, что единственной значимой реальностью является число.

 

Мир не только является числом, но всякое число есть воплощение моральных качеств и других абстракций. Так, справедливость, согласно учению Пифагора и его последователей, есть число 4, а другие числа соответствуют различным моральным качествам. Хотя несомненно, что Пифагор способствовал развитию греческой математики, его числовой мистицизм гарвардский социолог XX века Питирим Сорокин вполне мог бы охарактеризовать как основополагающий пример «квантофрении» и «метромании».

 

Квантофрения (термин П. Сорокина) — псевдонаучное увлечение чрезмерной и неадекватной квантификацией общих положений и данных в социологии; вера в необходимость и возможность измерения, количественной оценки всех социальных явлений при недооценке качественного анализа. Метромания — ж. устар. Страсть к писанию стихов; рифмоплетство. —  пер.

Вряд ли будет сильным преувеличением, если мы увидим в учении Пифагора зародыш процветающих сегодня самонадеянно высокомерной математической экономики и эконометрики.

 

10

 

Таким образом, вкладом Пифагора в философию и экономическую мысль стал бесплодный тупик, тот самый, который позднее спровоцировал Аристотеля на тщетные попытки разработать математику справедливости и экономического обмена.

 

Следующим, кто сделал важный позитивный вклад в развитие, был досократик (на самом деле современник Сократа) Демокрит (около 460–370 до н.э.). Этот ученый, родом из городка Абдеры, оказал огромное влияние на развитие науки, он стал основоположником «атомизма» в космологии, то есть представления о том, что фундаментальная структура реальности состоит из взаимодействующих атомов. Демокрит способствовал развитию экономики, обозначив два важнейших направления мысли. Во-первых, он заложил основы субъективной теории ценности. Демокрит учил, что моральные ценности, этика, являются абсолютными, но экономические ценности являются обязательно субъективными. «Та же самая вещь, — писал Демокрит, — может быть «хорошей и правильной для всех людей, однако то, что приятно — для всех людей разное». Но не только оценка является субъективной, Демокрит также увидел, что полезность блага падает до нуля и становится отрицательной, если его предложение сверхизбыточно.

 

Демокрит также отметил, что если люди ограничивают свои потребности и сдерживают желания, тогда то, чем они сейчас обладают, может, по-видимому, сделать их немного богаче, а не беднее. И здесь им признается относительная природа субъективной полезности благосостояния. Кроме того, Демокрит был первым, кто пришел к понятию (еще в зачаточной его форме) временного предпочтения: концепции австрийской школы о том, что люди предпочитают настоящее благо перспективе получения блага в будущем. Как объясняет Демокрит, «нет уверенности в том, что молодой человек когда-то достигнет преклонных годов; следовательно, имеющееся благо превосходит благо, которого еще нет».

 

В дополнение к сделанным им первым наброскам субъективной теории полезности, еще одним крупным вкладом Демокрита в экономическую науку стала его новаторская защита системы частной собственности. В отличие от восточных деспотий, в которых все имущество было в собственности или под контролем императора и подчиненной ему бюрократии, общество и экономика Греции основывались на частной собственности. Демокрит, видя контраст между экономикой Афин, базирующейся на частной собственности, и олигархическим коллективизмом Спарты, пришел к выводу, что частная собственность является высшей формой экономической организации. В отличие от общественной собственности, частная собственность поощряет труд и усердие, поскольку «доход от общественной собственности доставляет меньше удовольствия и расходы менее болезненны». «Труд, — заключает философ, — слаще безделья, когда люди получают то, ради чего они трудятся или когда знают, что этим будут пользоваться они».

 

1.5 Правая коллективистская утопия Платона

 

11

 

Поиски Платона иерархической, коллективистской утопии нашли свое классическое выражение в его самой известной и оказавшей огромное влияние работе «Государство». В ней — а позднее в «Законах» — Платон в общих чертах описал свой идеальный город-государство: государство, в котором олигархическое правление осуществляется царями-философами и их учеными коллегами, обеспечивая, тем самым, общественное верховенство лучших и самых мудрых. Уровнем ниже философов в этой иерархии принуждения располагаются «охранители» — солдаты, роль которых состоит в том, чтобы совершать агрессии по отношению к другим городам и землям и защищать свой полис от агрессий извне. Под ними располагается основная масса народа, презренных производителей: рабочих, крестьян и торговцев, всех тех, кто производят материальные блага, и благодаря которым как раз и благоденствуют царствующие философы и их охранители. Предполагается, что эти три широкие класса отражают то, каким должен быть шаткий и пагубный переход, если таковой возможен — к правильному правлению душами людей. ­­­Согласно Платону, всякое человеческое существо составляют трое: «Тот, кто испытывает желания, тот, кто борется и тот, кто думает»; и правильная правящая иерархия в каждой душе должна быть такой: сначала разум, потом борьба и, наконец, в самом низу— грязные желания.

 

Два самых главных правящих класса — мыслители и охранители — в идеальном государстве Платона будут жить при самом настоящем коммунизме. У элиты вообще не будет никакой частной собственности; все должно быть в общественной собственности, в том числе женщины и дети. Представители элиты должны будут жить вместе и у них будет общий стол. Поскольку деньги и частное владение, согласно аристократу Платону, только развращают, в высших классах общества они должны быть исключены. Брачных партнеров в элитарной среде должно определять только государство, которое, как предполагается, будет действовать в соответствии с принципами научной селекции, уже известными в животноводстве. Если кто-либо из философов или охранителей окажется недоволен таким порядком вещей, то ему объяснят, что его личное счастье ничто по сравнению со счастьем полиса в целом — концепция, согласитесь, в лучшем случае довольно сомнительная. Однако на самом деле те, кто не соблазнился теорией Платона о вещественной реальности идей, не поверит, что такая вещь, как полис в действительности существует. Напротив, город-государство или сообщество составляют только живые, осуществляющие свой выбор индивиды.

 

Примечательно, что выстраивая свою классическую апологию тоталитаризма, Платон действительно поспособствовал развитию экономической науки, ставши первым, кто изложил и проанализировал важность разделения общественного разделения труда. Поскольку его социальная философия основывалась на необходимом классовом делении, Платон пошел еще дальше, и попытался показать, что подобная специализация имеет в своей основе человеческую природу, а именно то, что люди все разные и они неравны. Сократ у Платона говорит в «Государстве», что специализация возникает потому, что «мы неодинаковы; среди нас имеются самые разнообразные натуры, которые приспособлены для различных видов деятельности».

 

12

 

    Поскольку люди производят самые разные вещи, блага естественным образом обмениваются одно на другое и, таким образом, специализация обязательно способствует обмену. Платон также отмечает, что такое разделение труда увеличивает производство всех товаров. Тем не менее, Платон не видит никаких моральных проблем в ранжировании различных профессий, и философия при этом занимает самое высокое место, а труд и торговля считаются уделом грязных и подлых. С изобретением чеканки монет в Лидии в начале VII в. до н.э. использование золота и серебра в качестве денег значительно ускоряется, и в Греции быстро распространяются отчеканенные монеты. Испытывая отвращение к стяжательству, торговле и частной собственности, Платон стал, пожалуй, первым теоретиком, осудившим использование золота и серебра в качестве денег. Он не любил золото и серебро еще и потому, что они служили в качестве международной валюты, принятой всеми народами. Поскольку эти драгоценные металлы повсеместно принимались и существовали отдельно от того, что было санкционировано правительством, золото и серебро, тем самым, являли собой потенциальную угрозу для экономической и нравственной власти правителей полиса. Платон был сторонником необеспеченных государственных денег, крупных штрафов на импорт золота из-за пределов города-государства, и лишения гражданства всех торговцев и работников, имевших дело с деньгами.

 

Одним из признаков приказной утопии Платона, является то, что подчинение приказам и возможность быть под контролем, требует относительной статичности. А это означает, что переменам, инновациям и экономическому росту места практически нет. Платон стал предтечей тех современных интеллектуалов, которым не по душе экономический рост, причем по тем же самым причинам: в частности, из опасения краха государства, в котором господствует правящая элита. Особенно трудной проблемой, при такой попытке статически заморозить общество, является рост населения. Поэтому Платон был довольно последователен, когда призвал зафиксировать размер населения города-государства, и ограничить количество его граждан числом не более 5 тыс. семей землевладельцев.